Солнечная сторона волны

Мы продолжаем публиковать серию коротких рассказов нашего, первого в истории россии и украины серф-писателя, Никиты Замеховского.

Серф-сказка.

Солнечная сторона волны.

День был светлым, золотым как солнце в кокосовой листве.  Небо было выше обычного,  широкое  облако раскинуло свое оперенное крыло так высоко,  что казалось даже солнце очутилось под ними, океан лежал в просторе как огромный синий скат, плоский,  немой и сильный.
Тень, из под зонтов воткнутых в горячий мелкий песок, немного выползла в сторону, за ней вслед, передвинули шезлонги и  полотенца белотелые туристы,  бездумно поглядывающие на шевеление прибоя или,  прикрыв  глаза,  в неге вглядывающиеся в какие то свои мысли.
Прибой гудел и работал, бирюзовые пласты вставали один за другим и рушились  на плотный песок  так тяжело,  будто хотели спрессовать его еще сильней, но тут же, разбившись в пену, с шипеньем, охватив полукругом  песчинки,  увлекали их в океан,  чтоб опять поднять и бросить с силой.  Этот вечный  труд туристам казался бессмысленным, однако завораживал именно тем,  что на подобную чепуху тратилась такая великая сила.   Кромка пляжа от этой  работы всегда оставалась гладкой и любую цепочку следов прибой тут же с недовольством стирал.
Невдомек было бледнокожим  отдыхающим, загорелым девицам с бронзовыми  ногами, что прибой стирал все следы от того что силился разложить прохладные  упругие  крылья океана как можно дальше, глубже в берег  и потому веками не жалея сил лизал и лизал сушу,  распространяя древнюю власть океана.  Глодал, чтоб не осталось ничьего следа кроме следа его собственного, кроме следа его волн.
Эдди осторожно приставил  доску к спасательской  вышке торчащей  на  измятом  ногами песке, посреди пляжных зонтов.
— Ну, что там? – донеслось до него сверху сквозь привычный шум прибоя  и обычный пляжный гомон.
— Без происшествий,  —  ответил он стягивая черную прорезининую безрукавку через голову ,   — Народ купается,  народ  доволен, доволен народ  — спасателю спокойно.
— Да, волны вроде не большие.
—  Не большие, но течение будь здоров, я переставил тревожные флажки, вода будет расти и с ней будет расти волна, посматривай.
— А я что делаю?.. — донеслось сверху.
Эдди не обращая внимания на эти слова, через узенькую дверцу, из крашеной фанеры, пробрался в конурку устроенную в основании спасательской вышки.  Здесь, даже в самую сильную жару, было прохладно словно в пустой раковине.  Лежали оранжевые спасательные буи с намотанными на них вечно влажными и немного прелыми веревочными поводками, сюда,  после закрытия пляжа,  запиралась аптечка и спасательские доски, здесь переодевались спасатели, а бывало  что  и подремывали.  Но Эдди было не  сна.  Уже второй раз, катаясь вне смены на доске над рифом в правом углу залива, он слышал как кто то зовет его,  настойчиво и мерно. В первый раз, когда совсем рядом, отчетливо и  в тоже время как то многоголосо,  он услыхал свое имя, то даже потерял волну. От неожиданности  дрогнул, доску бесконтрольно повело, она  потеряла скорость,  её занесло  и Эдди  буквально спихнуло настигшей пеной.
Ну,  померещилось, перекатался, —  решил он тогда, но теперь вот, снова  ожидая волну он слышал как все тот же многозвучный голос повторяет его имя настойчиво и мерно, настойчиво и мерно, словно может позволить звать в такой  не окликающей манере  бесконечно, словно в запасе вечность.
— Эдди, Эдди, Эдди, — то звенело как пузыри, то гудело у него в ушах  долго как прибой, — Эдди чтобы услышать слушай, — шипело пенно в голове.
Слушать Эдди не хотел, это было смешно, вслушиваться в какие то голоса, это было похоже на глупый фильм. Но, раз за разом повторяющиеся призывы неотступно преследовали его и  он, вынужден был их слышать, и даже решил ответить, если  конечно еще раз услышит свое имя.
Ну а пока, встряхнувшись и надев почти высохшие ярко красные спасательские шорты, он выбрался на песок.   Пройдясь у будки раз другой, ощущая всей стопой горячие песчинки,  решил прогуляться  вдоль пляжа, словно совершая внеплановый  патруль.
Жизнь на шезлонгах текла в своем привычном размеренном темпе, Эдди давно заметил что если идти вдоль шезлонгов то коротенькие сюжеты жизни на них отвлекают от всего остального, но стоит спуститься всего на несколько метров ниже, ближе к прибою, как внимание захватывает и уже не отпускает океан.
Он отошел не далеко, может быть метров на тридцать когда услыхал  ежеминутно ожидаемый сигнал тревожной  сирены , с места подскочив чуть не на метр он попытался обозреть пространство, угадать куда нестись на помощь.
— Эдди в другой стороне, в прибое! Там, там! – услышал он с вышки и слова еще висели в воздухе когда он вскидывая высоко ноги проскакивал  прибой пробиваясь через пенные злые шипучие волны  к  женщине сбитой с ног стремительным течением!
С двух сторон  неслись еще два спасателя, но он добравшись первым, уверенно обхватив женщину, стал оттаскивать ее в сторону обрушения  что то приговаривая,  двое подоспевших парней, приняли испуганную жертву купания на руки и отнесли на песок, попутно успокаивая и справляясь о состоянии!
Сказать чтоб инцидент был чем то из ряда вон выходящим, нет,  —  такое случалось и часто спасателей обгоняли серферы,  вытаскивая  жертву   до прибытия спасательного патруля. Эдди уже выходил на песок чтоб помочь успокоить зевак столпившихся вокруг все еще  напуганной женщины, как  волна вдруг захлестнув его ноги, словно удержала  на месте на  мгновение достаточное чтоб он услышал:
— Эдди, Эдди… ты расслышал.  Не услышишь  еще раз, я не верну  жизнь на сушу. Эту,  другую, всё равно, слушай Эдди.
— Я.. ты кто!?-  Чуть не в голос выкрикнул Эдди и тут же оглянулся на берег, где всё еще кружили пляжники и хлопотали спасатели.
— Воды Эдди, волны Эдди, океан, зайди поглубже, чувствуй телом, словно рыба кожей  чувствуй  мои речи.
Эдди не двинулся с места, его стопы провалились в песок, воды властно погружали  ноги,  вымывая под пятками глубокие ямки.
—  Или страшно  серфер, не боящийся воды, погрузиться… — вновь услышал Эдди многозвучный  голос  почти без интонации.
—  Нет! – снова в голос воскликнул он и, разбежавшись в два прыжка, нырнул в подошедшую волну.
Сколько раз, сколько раз с самого детства проделывал он это, разбегался и нырял в лазоревые утренние воды, в густую синь полуденного залива, в темный бархат ночной глади. Вот и сейчас, там под водой диким облаком захлопнулась над ним волна, он, привычно изогнувшись, пройдя под ее пеной заворачивающейся в  толще в рулон, нащупал дно, и как  всегда выскочил, к солнцу. И снова будто бы услышал и почувствовал одновременно,  как ему говорит кто  то синий:
— Слышать  точно сейчас будешь .
Эдди набрал воздуха и поднырнул под следующую волну и как будто очутился лицом к лицу с этим  синим который  был везде,  был всем и отгадывался не только глазам, но и уши слышали его, ощущала  кожа.
— Жизни тают в моих водах, — снова слышалось Эдди, — Я беру их сколько нужно, из их лиц я тку свое.
— Да что тебе надо!? – подумал Эдди снова выныривая на поверхность за вдохом.
— Ты.
— Что?! – изо рта и ноздрей вместе с этим словом выскочили пузыри, — Что?  — снова вдох и опять погружение в бледную толщу ,  — Забери если сможешь!
— Я могу.   Ты  должен сам.
Эдди развернулся и в четыре коротких взмаха оказался на мелкоте.
— Что я сам?! Утонуть? Сам!? Я перегрелся, я выпивал  с парнями, мне мерещиться.  Что сам?
— Ну тогда тебе отдам я жизни всех  у этих вод , на твою в обмен, думай Эдди и услышь.
— Да зачем тебе я нужен, ты же сам берешь  что, кого хочешь, я у тебя их отнимаю, я буду отнимать!
Океан вдруг странно выровнялся, утихомирил сеты своих волн и Эдди оказался стоящим в почти спокойной  бирюзовой воде, по которой бродили лучики.
— Видишь это тоже мое лицо Эдди и мне нужен ты, чтоб стать еще одним из многих тысяч ликов, я буду тобой.  Когда я буду отнимать жизнь, ты, уже  я, будешь ее отстаивать.  Я Вода Эдди, я огромная ваша вода, в каждой моей капле отражается мир тысячами граней, ты одна из них, блистающая грань  — блеск надежды.
Волны вокруг заходили снова, воды вздрогнули,  окоем выгнулся и прибой продолжил свою работу. В нем Эдди показалось лицо.
Прошло несколько дней, ничего Эдди не слышалось, он ходил в патруль по пляжу, катался над рифом, позволял волне,  как и раньше почти закатать себя в водяной рулон, чтоб потом вместе с брызгами выскочить из него в последний момент.
И возвращаясь почти на закате, когда солнце красит воды, волны, листья и песок тихой бронзой, вдруг увидел как крошку полутора лет, копавшую у спокойной воды ямки, вдруг схватила невесть как плеснувшая волна, но оттянув неглубоко в океан, оставила.
Малышка даже не успела испугаться, Эдди откинув доску, подхватил ее на руки, и, отбежав от воды, передал вскинувшейся матери. Потом поднял доску, зашел в волны, смыл песок с днища и борта и положив ладонь на океан произнес:
—  Я согласен.
Прошло еще семь лет,  за время которых на пляже Эдди и близких к нему бухт не случилось не одного прецедента могшего повлечь за собой утопление.  По истечению этого срока, в один из дней, окончив смену, Эдди разбежавшись,  впрыгнул на доску и погреб  в закат,  больше его никто не видел.  И только утопающие, которым удавалось спастись, находясь в шоке от пережитого, хватая руками песок, бормотали,  что их на поверхность к солнцу, к воздуху, к жизни выталкивала какая то фигура, светло-голубая на фоне темно-синей океанской бездны.